«Безусловный основной доход» — ложь
Янг хочет обратиться к тем же избирателям, что помогли Трампу стать президентом. Он открыто ориентируется на столкнувшийся с трудностями рабочий класс, американцев из сельской местности и пригорода, у которых нет образования и работы. Другими словами, он хочет купить голоса, заплатив людям в трудной ситуации, убеждая их, что им необходимы выплаты от государства, ведь они потеряли работу из-за новых технологий. Хотя можно сказать,что все политики покупают голоса в той или иной форме, а раздача $12,000 в год каждому взрослому американцу на базе своей президентской кампании — это тревожный прецедент, основанный на порочных стимулах.
Когда $12,000 не сможет удовлетворить голосующую общественность, то цена за лояльность будет увеличиваться. Но сколько избирателей откажется от $12,000 в год?
План Янга заключается в выплате государственных пособий совершеннолетним гражданам США, которые получают меньше 1000$. Значит Федеральное Правительство, будет выплачивать почти 2$ триллиона в год, хотя уже имеет $22 триллиона гос, долга. Согласно плану, выплата пособий будет финансироваться введением нового Налога на Добавленную Стоимость(НДС).
Как Янг замечал, термин «Дивиденды Свободы», гораздо привлекательнее «Безусловного Основного Дохода» американцам. Это уже вызывает опасения, ведь Янг- еще не избранный политик, но уже полагается на словесную ловкость и подмену понятий, чтобы апеллировать к экономической неграмотности населения и патриотическим настроениям, с целью убедить граждан, что раздача $12.000 в год каждому взрослому, это хорошая идея.
Янг использует три распространенных экономических заблуждения для поддержки своего предложения:
1. Технология разрушает потребность в работе и обрекает последующие поколения на нищету
Утверждение Янга, что роботы и автоматизация оставляют меньше работы для людей и обрекают американцев на нищету — старейшее высказывание, которое существовало со времен зарождения капитализма. Этот образ мышления не что иное, как продолжение логики поддерживаемой английскими Луддитами 19-ого века, которые протестовали против замены ручного труда даже самыми примитивными механизмами. Этот же образ мышления ведет к протекционистской торговой политике. Ведь в конце концов, роботы и машины не единственный источник трудовой конкуренции. Свободная торговля, которая открывает доступ к умениям и благам по более низким ценам, чем внутри страны, может тоже быть объявлена как уничтожитель рабочих мест и экономический смертельный приговор. За последние столетие, конечно, протекционизм оказался неправильным, ведь рост мировой торговли привел как к внутреннему, так и к глобальному экономическому росту, который в свою очередь привел к потрясающему уменьшению бедности и повышению уровня жизни.
Конечно, вместо требования перестать использовать новые технологии в бизнесе, Янг и сторонники БОД предлагают выплаты через перераспределение, но весь их основной аргумент в необходимости БОД исходит из взгляда, что американцы обречены быть заменены роботами и оставлены без работы на рынке труда. Тяжело поверить, что несмотря на два последних столетия использования новых технологий на рабочем месте и последовательное объективное улучшение уровня жизни, есть люди которые могут откровенно заявлять подобное.
Янг обращается к уровню участия в рабочей силе(сумма численности занятых и численности безработных), который остается на более низком уровне, чем до рецессии 2008 года, и заявляет, что это означает необходимость в БОД потому что, по его мнению, люди отсутствуют на рабочих местах из-за замещения новыми технологиями. И хотя это правда, что уровень участия в рабочей силе остается ниже докризисного уровня, подобное 4% снижение между январем 2008 года и сентябрем 2015 года произошло в силу ослабления экономики из-за так называемых «вспомогательных мер» государства. Нужно быть дураком (или хитрым политиком), чтобы предполагать, что уровень участия в рабочей силе, который даже во время неустанного технологического развития между 1990 и 2007 годами не изменился, вдруг упал из-за использования технологий на рабочих местах после 2007.
Янг пытается исказить взгляд на статистику для оправдания БОД и полагается на истерические предсказания (уровня пророчеств конца света), массовой безработицы обусловленной технологическим прогрессом в ближайшем будущем. Однако, как ни странно, он не упоминает факт, что 40% американцев работали в сфере сельского хозяйства в начале 20 века, а под его конец, только 1% населения работал в поле, хотя за это время Америка стала одной из самых экономически развитых стран. Тракторы и сельскохозяйственная техника освободила миллионы рабочих мест, но экономическая катастрофа не произошла. Тоже самое можно сказать о многих других промышленных отраслях. Да, определенные работы исчезают из-за инноваций и технологического прогресса, так было всегда, но это не ведет к уменьшению спроса на труд. Кроме того, исторически так сложилось, что технологии заменяли самые опасные, монотонные и изнурительные работы — за что мы все должны быть благодарны.
2. Максимизация занятости, а не максимизация благосостояния как экономическая цель
Янг считает, что правительство США должно обязать крупные компании вроде Амазона, которые создают инновации снижающие необходимость в рабочей силе, платить налоги которые будут использованы для оплаты БОД и создания миллионов новых рабочих мест. Исследования показали, что технологическое развитие на протяжении истории не ведет к долгосрочному увеличению безработицы. Отсюда следует второе заблуждение: превращение максимизирования занятости в экономическую цель и меру экономического успеха. Даже если бы уровень безработицы повышается из-за технологического прогресса, этого не обязательно стоит бояться. Это заблуждение исходит из-за того, что низкий уровень безработицы часто делают синонимом устойчивой экономики.
Интуитивно, мы все знаем, что ценим работу, потому что она дает нам благосостояние, а не само трудоустройство. Если бы целью являлось не создание достатка, а использование как можно большего труда, то мы бы просто сделали все процессы наиболее неэффективными и трудозатратными. Но мы этого не делаем. Если бы обилие благ можно было поддерживать с меньшим количеством часов в рабочем дне, конечно, мы все бы на это согласились. По самим нашим действиям, отчетливо видно, что мы ценим достаток, больше чем работу ради работы.
Люди которые с тревогой говорят о росте автоматизации и инновациях заменяющих человеческий труд, должны быть возмущены фактом, что среднее количество рабочих часов уменьшилось на 33% на протяжении 20-го века, вместе с увеличивающимся использованием новых технологий. В конце то концов, если ручной труд сам по себе благо, то мы должны стремится работать больше часов, а не меньше. Но конечно, это не так. На данный момент, наверняка, нелепость подобной одержимости максимизирования занятости ясна. Мы все хотим доступ к благам и мы все хотим потратить как можно меньше времени и усилий, чтобы их заполучить. Только мазохисты захотели бы больше трудится впустую ради вещей которые можно получить меньшими усилиями.
Последнее столетие прогресса в материальном достатке индивидов доказало, что технологический прогресс позволяет людям работать меньше, а получать больше. Использование новых технологий это не чума, которую стоит бояться. Увы, пока что, мы не можем сидеть без дела и заниматься чем хотим, пока роботы делают за нас всю работу. Людям нужно готовится к изменяющейся экономике и приобретать новые навыки, как всегда это и происходило. Лучшее, что мы можем — убрать государство с пути тех, кто готов это делать.
3. Потребительские расходы как основа экономического развития
Следуя Кейнсианской концепции, Янг использует заблуждение, что потребительские расходы являются основой экономического развития. Конечно, если измерять экономическое развитие как показатель расходов, то чем меньше расходов, тем меньше роста. В текущей, зацикленной на ВВП, Кейнсианской системе, расходы, а не сбережения, ведут к росту экономики. Но это всего лишь вопрос математической формулы которая составляет ВВП и ничего не говорит о логических соображениях или межвременном распределении ресурсов, которые на самом деле должны быть рассмотрены, во время попытки суждения о том, что обуславливает экономический успех.
Зацикленная на потреблении Кейнсианская модель Янга утверждает, что раздача денег дает индивидам уверенность тратить. И когда они тратят больше денег, другие люди зарабатывают больше денег и их уверенность растет и они тоже начинают тратить больше. И этот круговорот продолжается. Янг использует этот нарратив как оправдание раздачи денег при помощи БОД. Это основа Кейнсианской концепции, которая полагает, что совокупный спрос на товары движет экономику вперед, а отсутствие спроса на товары вызывает экономический спад. Он похоже не подозревает, что великие мыслители, вроде Генри Хазлитта интеллектульно уничтожили эту концепцию много лет назад.
Эта модель для анализа экономики игнорирует фундаментальный компромисс между производством потребительских товаров и товаров для капиталовложения. Другими словами, она игнорирует само понятие ограниченности ресурсов. Прежде чем что либо может быть потреблено, нужно произвести больше этой самой вещи. Производство требует инвестиции в капитальные блага, вроде тракторов, сварочных аппаратов или производственных сооружений. Инвестиции в эти капитальные блага неотъемлемо требуют сбережения, т.е меньшего потребления, чем в ином случае было бы возможно. Невозможно сберегать, если потребление максимизировано. Следовательно сбережения, а не расходы, позволяют большее потребление в будущем. Кейнсианская концепция, которую Янг, скорее всего неосознанно, поддерживает полностью игнорирует это соображение. Она фокусируется только на необходимость увеличения совокупного спроса. Использование этой модели правительством США привело к оправданию губительного дефицита расходов, спасения обанкротившихся компаний и печатания денег последние столетие.
Напрашивается вопрос, зачем останавливаться на $12,000 в год? Если ограниченность ресурсов не стоит учтения, если БОД это настолько хорошая идея, если совокупный спрос это ключ к экономическому успеху и если государство может просто печатать деньги без каких либо последствий, как сегодня охотно предлагают некоторые, почему бы не сделать БОД размером $100,000 в год, оплачиваемый деньгами из Федерального Резерва? Полагать, что подобное предложение абсурдно, значит признать, что существуют неназванные затраты, как на БОД, так и на всю Кейнсианскую систему.
Итог:
В глубине великой депрессии, Кейнс предположил: «Государство должно нанимать людей для откапывания и закапывания дыр в земле», чтобы оплачивать хоть какую либо работу, неважно насколько бесполезную, для стимулирования потребления. БОД — не более, чем пропуск шага с копанием дыр. Для среднего человека, который не предрасположен к Кейнсианской модели, великое до-Кейнсианское экономическое познание ограниченности ресурсов и необходимости в производстве прежде потребления во многом очевидно. Естественное следствие этого знания то, что любой политический курс целью которого является помощь людям с их материальным положением, должен в первую очередь помочь этим людям стать более продуктивными.
Янг уверен, что БОД не станет поводом для людей уволится с работы, так как $1000 в месяц это слишком мало. Хотя это во многих случаях так, но он упускает суть. Не должна ли цель подобного законопроекта быть в помощи людям стать финансово независимыми? Полностью ли мы забыли о помощи людям, помочь самим себе? Финляндия, которая провела испытания БОД для безработных финнов с января 2017 до декабря 2018, надеялась, что это даст людям финансовую защищенность, что позволит им получить новые навыки необходимые для повторного трудоустройства. Но исследование показало, что БОД не увеличивал шанс трудоустройства для людей которые его получали, по сравнению с теми, кто его не получал. Предложение Янга гораздо зловеще, так как оно даже не выделяет безработных. В данном случае это просто экспансионистская налогово-бюджетная политика, которая идет сразу к каждому. Иронично, что это предложение исходит от людей которые не хотят уменьшать налоги.
С Безусловным Основным Доходом и Современной Денежной Теорией восходящими к политической известности среди юных и модных левых, мы должны быть готовы к наплыву экономических заблуждений, которые будут использованы в обосновании исполнения этих инициатив.
Трой Винсент — выпускник Института Мизеса 2011 года, бакалавр наук в экономике и общественной политике из университета Индианы. С 2013 года работает в частном секторе в исследовательских и консультирующих фирмах в сфере экономики энергетики.